Пост

Почему крипто? Недостатки традиционной финансовой системы

Почему существующая валютная система нуждается в замене

Почему крипто? Недостатки традиционной финансовой системы

Перевод книги Heidi Chakos “Why Crypto?”

Глава Shortcoming of Traditional Financial System - Недостатки Традиционной Финансовой Системы

Если вы хотите в полной мере понять, зачем были созданы криптовалюты, сначала нужно разобраться, почему существующая валютная система нуждается в замене. Давайте углубимся в мир фиатных валют, центральных банков и традиционной финансовой системы, которая всё это поддерживает.

Деньги

Что у вас в кошельке? Скорее всего, наличные и одна или несколько кредитных или дебетовых карт для покупок. Каждая из них — инструмент, основанный на долге. Если вы недоумеваете, как же «твёрдая» наличность может считаться долгом, позвольте представить вам грязный мир фиатных валют.

fiat (сущ.)

  1. Властный или произвольный указ: ДЕКРЕТ
  2. Властное решение: ДИКТАТ
  3. Волевое повеление, создающее что-либо без или как бы без дополнительных усилий

Ваши наличные — это фиатная валюта. Это значит, что её выпускает правительство и она не обеспечена никаким физическим активом или товаром. Это также означает, что её можно выпускать или создавать без необходимости вкладываться во что-либо ещё. Предложение такой валюты может легко расти, если его не ограничивать. Если вы думаете: «Мои деньги не такие, у нас это не работает…» — вынужден вас разочаровать: последней валютой, имевшей законную связь с золотом, был швейцарский франк, и привязка франка к золоту была отменена в 2000 году. Сегодня каждая национальная валюта — фиатная.

В этой части мы сфокусируемся на долларе США, поскольку на данный момент он является мировой резервной валютой. Это значит, что большинство резервов банков по всему миру хранится в долларах США. Статус мировой резервной валюты также означает, что большая часть мировой торговли ведётся в долларах. Более того, доллар США — это также национальная валюта многих других стран. Иными словами, практически все в мире так или иначе зависят от того, что происходит с долларом США.

Как же доллар стал мировой резервной валютой? Можно сказать, что США были превосходным экспортёром американских облигаций во время Первой мировой войны. Облигации — тоже долговые инструменты, по сути долговые расписки, которые правительство обязуется выкупить. Чем сильнее правительство, выпустившее облигацию, тем выше доверие к тому, что долг будет погашен, в данном случае — в долларах США. Кроме того, страны, владеющие крупными объёмами американских облигаций, фактически являются кредиторами США.

Для понимания картины отметим, что в 1913 году был принят Закон о Федеральной резервной системе. Федеральная резервная система (ФРС) — центральный банк США. Однако, несмотря на слова «федеральная» и «резерв» в названии, это не государственный орган, и у него нет собственных резервов. ФРС, или «Фед», — на 100% частная организация, принадлежащая ограниченному кругу банкиров. Они не выбираются и не обязаны подчиняться каким-то конкретным законам, определяющим их деятельность. Осознайте это: структура, ответственная за создание и распределение мировой резервной валюты, полностью принадлежит и управляется банкирами. Это огромная власть без какого-либо надзора и без участия широкой общественности — миллиардов людей, зависящих от решений этой горстки влиятельных лиц за закрытыми дверями.

Моя цель — осветить проблемы, возникающие при столь централизованной власти, и объяснить, почему так нужна альтернатива, не контролируемая из одного центра, наряду с другими важными вопросами.

Закон о Федеральной резервной системе был решением проблемы множества частных банков, выпускавших собственную валюту. Он привнёс единообразие в выпуск и распределение американской валюты. Также этот новый центральный банк получил право защищать от банковских паник, вмешиваться ради стабильности цен и создавать условия для занятости.

До Первой мировой войны многие мировые валюты, в том числе доллар США, были привязаны к золоту, чтобы упростить мировую торговлю. Но с началом войны большинство стран приостановили золотой стандарт, чтобы можно было «печатать, печатать и ещё раз печатать!» для покрытия военных расходов.

Этот отказ от золотого стандарта позволил странам по всему миру выпускать столько валюты, сколько нужно для оплаты военных расходов. Это привело к инфляции и обесцениванию валют, что негативно сказалось на экономиках стран — владельцев этих валют. Когда Великобритания в 1931 году последовала примеру и отвязала фунт от золота, чтобы накачать собственное предложение денег, это фактически обесценило счета международных торговцев, которые до того торговали в фунтах. За несколько лет и на фоне того, что многие страны покупали американские облигации, доллар США оказался в резервах разных стран мира.

После Первой мировой войны события Второй мировой ещё больше укрепили статус доллара США как мировой резервной валюты. США превосходно производили и продавали оружие другим странам, а те зачастую расплачивались золотом. Огромный приток золота в резервы США сделал Америку обладательницей основной части мирового золота. Такая централизация золотых запасов сделала невозможным для других стран восстановить золотой стандарт для своих валют; золота просто не хватало, чтобы обеспечить им остальные страны после войны.

Это подготовило почву для знаменитой Бреттон-Вудской конференции в июле 1944 года, в разгар войны. Представители сорока четырёх стран собрались в Бреттон-Вудсе (штат Нью-Гэмпшир) и решили, что хотя раньше золото использовалось для урегулирования валютного курса и международной торговли, теперь лучше привязать все валюты к доллару США, так как это была единственная валюта, которую ещё можно было формально обеспечить золотом.

Грандиозные перемены

Валюта США претерпела немало изменений с момента своего появления в 1792 году, но, возможно, самым значительным и катастрофичным стало событие 15 августа 1971 года, во время войны, когда президент Ричард Никсон «временно» отвязал доллар от золотого стандарта. Этот шаг отменил требование обеспечения доллара физическим золотом. Несмотря на заявления Никсона о временном характере данного решения, более пятидесяти лет спустя этот указ так и не был отменён.

Золотой стандарт — это монетарная политика, при которой стандартная единица учёта (в данном случае купюра в 1 доллар) основана на определённом фиксированном количестве золота. Доллар США уже временно снимался с золотого стандарта в 1914 году во время Первой мировой войны и снова в 1933 году для борьбы с сильной дефляцией (в 1933 году золото также было конфисковано; см. сноску). При золотом стандарте можно было взять бумажную валюту (ранее называвшуюся United States Note) и обменять её в любом банке на реальное золото.

Сноска: 5 апреля 1933 года президент США Франклин Д. Рузвельт издал указ №6102, предписывающий сдать все золотые монеты и золотые сертификаты номиналом свыше 100 долларов в Федеральный резерв в обмен на бумажную валюту или серебряную монету. Это было необходимо для успеха его политики денежного контроля. За чуть более месяца Федеральный резерв собрал физического золота и золотых сертификатов (ранее подлежащих обмену на золото по 20,67 доллара за унцию) на 770 миллионов долларов. В 1934 году цена «государственного золота» была повышена до 35 долларов за унцию, что увеличило стоимость золота на балансе ФРС на 69%. Американцам вновь разрешили законно владеть золотыми слитками только в 1974 году (опасности централизации в действии).

Некоторые утверждают, что войны — отличная возможность для крупных правительств зарабатывать. Так было в 1914 году с Великобританией и её фунтом, и, похоже, то же самое произошло в 1971 году, когда золотой стандарт сдерживал США от полноценного финансирования военных действий во Вьетнаме.

Фактически теперь доллар США — фиатная валюта с предложением, которое Федеральный резерв может увеличивать экспоненциально — и он это делал.

Средняя продолжительность жизни фиатной валюты может составлять от тридцати до девяноста лет, плюс-минус десятилетия. Это может вас удивить, поскольку мы склонны думать, что национальная валюта так же стара, как само государство. Важно понять: переход к фиатному статусу всегда неизбежен, когда централизованный орган осознаёт свою власть и перестаёт сдерживать жадность.

Когда валюта становится фиатной, конец всегда один: начинается гонка к обесцениванию. Как только предложение начинает расти (увеличивается денежная масса), даже если это делается «ответственно», рано или поздно инфляция набирает обороты, пока в конечном итоге валюта не достигает гиперинфляции и фактически не теряет свою ценность.

Почему так? Почему центральные банки не могут просто перестать увеличивать денежную массу, чтобы предотвратить это? Ответ сложен, ведь задействовано много факторов. Однако это вопрос, который должен задать себе каждый, ведь инфляция денежной массы — лишь один из примеров того, как в экономике создаются искусственные результаты.

Инфляция

Давайте внимательнее рассмотрим инфляцию — одну из главных проблем экономик по всему миру. Именно против неё, в числе прочего, направлены решения, предлагаемые криптовалютами, такими как биткойн.

Инфляция для экономики — как наркотик. Сначала всё кажется замечательным: много стимулов, искусственной экономической активности. Кредиты легко получить, деньги быстро переходят от крупных банков к региональным и, в конце концов, к людям, желающим приобрести больше, чем они могут себе позволить. Важно понимать: любая экономика, стимулированная за счёт печати денег, искусственна. Идеально, если экономика растёт естественно за счёт увеличения производства товаров и услуг.

При таком создании валюты деньги движутся сверху вниз: их создаёт центральный банк, затем они поступают в инвестиционные и региональные банки, а оттуда — к вам в карман в виде кредита или кредитной карты. К тому времени, как валюта окажется на вашем счёте, вы уже заплатили банкам проценты за эти деньги.

Когда же валюта достигает вас, она также достигает миллионов других людей, стремящихся её потратить, как и вы. Согласно закону спроса и предложения, больше покупателей на рынке означает рост цен. Если покупатели используют обесценивающуюся валюту, чтобы что-то приобрести, значит, требуется больше этой валюты, чтобы оплатить растущие цены.

По мере закрепления эффекта инфляции экономика требует ещё больше «доз» инфляции, чтобы вернуться к росту. Но рост уже не обеспечивается производством товаров и услуг, а создаётся теми, кто контролирует денежную массу.

В крайних случаях массовой эмиссии денег осознание того, что валюта обесценивается, приводит к стремительному ускорению обращения денег. Люди хотят потратить валюту, прежде чем она ещё больше потеряет в цене. Это похоже на игру «горячая картошка» с наличными или балансом на счёте. Так выглядит гиперинфляция — кошмар, который мы предпочли бы наблюдать со стороны, а не переживать на себе.

Эффекты инфляции всегда одни и те же: валюта слабеет, а стоимость жизни растёт. Ослабление валюты означает, что нужно больше денег, чтобы что-то купить. Пример тому — рассказы наших родителей или бабушек и дедушек о том, как когда-то булка хлеба стоила 10 центов, а литр молока — 50 центов. Рост цен — это не естественный процесс, хотя большинство людей воспринимает его именно так. Он напрямую связан с тем, сколько денег было создано с тех пор до настоящего времени.

Кейнсианство против австрийской школы

Эта идея искусственного стимулирования экономики и централизованного контроля над всеми её аспектами исходит из кейнсианской экономической школы. Данная философия ценит централизованное управление экономикой, стремясь любой ценой избежать экономических спадов, депрессий и массовых изъятий вкладов. Иными словами, кейнсианцы не придают большого значения естественным подъёмам и спадам свободного рыночного хозяйства, о которых говорит австрийская школа экономики.

В то же самое время, когда в 1944 году проходила Бреттон-Вудская конференция, Джон Мейнард Кейнс продвигал свою экономическую философию, которая спустя почти сто лет определяет, как правительства по всему миру контролируют свои экономики.

Чтобы идеи Кейнса воплотились в жизнь, требовалась инфраструктура, позволяющая достичь такого уровня контроля. А полный контроль над экономикой возможен только при устранении множества «слабых звеньев». Глобальные коммуникации и торговля расширялись, и для успеха все должны были узнать новые правила, которым теперь подчинялись. У американских банкиров были огромные амбиции, и теперь они имели возможность их реализовать. Не забудьте: столь значительный контроль требует обширной бюрократии, лоббизма, государственных чиновников и служащих, а значит — гигантских затрат налогоплательщиков.

Централизованный контроль над экономикой осуществляется через правительство и его фискальную политику — государственные расходы, налогообложение. Создание валюты также играет здесь роль, и, если его не контролировать, может создавать больше проблем, чем решать. Кейсианцы считают, что когда экономика замедляется, правительство должно начать тратить налоговые средства, чтобы искусственно стимулировать определённое поведение или служить подушкой для отраслей, которым нужно больше денег для выживания.

Правительство может также снизить налоговые ставки, чтобы облегчить положение людей в трудной ситуации. Эти меры призваны повысить спрос и обеспечить экономический рост.

Риск такого вмешательства в том, что оно позволяет компаниям и даже целым отраслям, которые давно должны были разориться, продолжать существовать, постоянно нуждаясь в поддержке государства. Это закрепляет необходимость государственного контроля и постоянных расходов налогоплательщиков на поддержку изначально нежизнеспособных бизнесов.

Таковы риски кейнсианства сами по себе. Но есть и более очевидная проблема: в сердце всего этого лежит централизованный контроль. Высокий уровень власти неизбежно приводит к злоупотреблениям, возможным лишь из-за отсутствия прозрачности и ограниченной подотчётности. Обладающие властью будут служить тем, кто им выгоден, а остальные пострадают. Эта история стара как мир.

Вот другая аналогия, помогающая понять различия между кейнсианским и австрийским подходами: лесные пожары.

Для леса естественно проходить через предсказуемые циклы, если люди искусственно не вмешиваются. В естественном цикле шишки рассыпают семена, прорастают молодые деревья. По мере роста деревьев нижние растения теряют доступ к солнечному свету, засыхают и становятся сухостоем. Если ударит молния или возникнет огонь, этот сухостой послужит хворостом для пожара, который выжжет большие участки леса.

После пожара начинается фаза восстановления: скрытые семена и меньшая растительность получают шанс прорасти и ожить на солнце до тех пор, пока новые высокие деревья снова не затенят их. Цикл повторяется предсказуемо.

Важно понять, что хотя пожары разрушительны в краткосрочной перспективе, они в итоге поддерживают природный баланс.

Что происходит, когда люди вмешиваются, чтобы предотвратить более крупную катастрофу (обычно потому, что они построили дома в сухих лесных районах)? Они тушат огонь и не дают ему распространиться.

Это «доброе» вмешательство на деле откладывает неизбежное. Фактически, следующий пожар будет ещё хуже, поскольку сухостой, который должен был сгореть, теперь накопился, вместе с будущим сухостоем, и послужит ещё большим топливом для следующего огня. Так создаётся порочный круг, когда пожары становятся только сильнее.

Так же и с экономикой: попытка искусственно «спасти» её от кризиса сейчас лишь отодвигает проблему, делая будущий кризис ещё более разрушительным.

Кейнсианские экономисты хотели бы контролировать каждый аспект экономики: от эмиссии валюты до пакетов стимулов для создания рабочих мест, вплоть до национализации отраслей.

Австрийские экономисты же позволили бы свободному рынку самому определять развитие экономики. Австрийская школа ценит силу личности и предпринимательский подход в формировании экономики, а также уважает природу свободного рынка и его способность рационально распределять ресурсы с минимальным вмешательством государства.

Если говорить прямо: кейнсианство фокусируется на краткосрочных, реактивных мерах, тогда как австрийская школа концентрируется на долгосрочных последствиях свободного рынка для экономической активности.

Кажется заманчивой идеей, что могла бы существовать сущность, гарантирующая всем занятость и отсутствие кризисов. Но тогда встают вопросы: какие механизмы и контроль необходимы для этого? Почему решение отказаться от свободного рынка в пользу управления небольшой группой неподотчётных должностных лиц никогда не выносилось на голосование среди граждан, которые будут этому подчиняться? И как это отменить, если понадобится?

Контроль против свободного рынка

С момента изменения денежной политики прошло почти восемь десятилетий, и сейчас существует бесчисленное множество способов контроля над экономикой и рынком труда в США. Тем не менее мы по-прежнему наблюдаем безработицу и экономические кризисы. Однако в основе всего лежит создание и контроль над валютой, которая определяет жизнь граждан.

Вернёмся к вопросу, зачем нужны криптовалюты. Подсказка: у них есть свойства, которые служат гораздо более важной цели, чем просто спекуляция ценой ради накопления фиата. Сила криптовалют — в основе их сети, гениальном инструменте под названием блокчейн.

Чтобы в полной мере оценить, что блокчейн даёт всем его пользователям, давайте взглянем на современные традиционные системы, которым блокчейн призван бросить вызов.

Несмотря на все усилия на протяжении столетий, мы вернулись к тому, что людям приходится работать на нескольких работах, чтобы заработать обесценивающуюся валюту. Когда-то в США одному работающему хватало дохода, чтобы обеспечить семью. Но после лет инфляции и обесценивания денег людям приходится работать больше за менее ценные средства.

Кейнсианцы хотели бы верить, что их цель — достижение баланса, но сейчас очевидно как никогда, что их единственный реальный ответ — печатать больше денег. Это решение порождает те же самые проблемы. Бесконечное расширение денежной массы создаёт нестабильную среду, которая однажды достигнет своего предела.

Даже в самых контролируемых условиях экономики подвержены циклам: взлётам и падениям. Эти колебания влияют на то, как люди тратят деньги. Когда дела идут хорошо, экономика работает как хорошо смазанный механизм: люди тратят, бизнесы растут, занятость высока. Но когда неизбежно наступает обратный поворот, «механизм» резко останавливается: люди теряют деньги и тратят меньше, компании вынуждены сокращаться и увольнять сотрудников.

Когда наступают тяжёлые времена и экономика в упадке, кейнсианский подход — создавать стимулы, поощряющие расходы. Обычно это снижение процентных ставок и государственные пособия. Снижение ставок упрощает тратить деньги, которых у людей на самом деле нет. Процентные ставки часто определяют, возьмёт ли человек кредит или нет. Низкие ставки позволяют брать больше или более крупные кредиты, так как проценты по ним пока доступны. Тогда заёмщики могут взять эти деньги и тратить на всё, что угодно — дома, машины или покупки по кредитной карте, и на мгновение кажется, что экономика снова движется.

Если все эти меры и люди, управляющие ими, работают идеально, есть шанс, что всё получится. Но факт остаётся фактом: когда задействованы люди, в первую очередь обслуживаются особые интересы. Глобального финансового кризиса 2008 года не случилось бы, если бы все регуляторы делали свою основную работу — служили обществу. Вместо этого они служили тем, кто платил им больше всего. Рейтинговые агентства ложно оценивали высокорисковые, «мусорные» кредиты как AAA, высший рейтинг. Кредиты рискованны, когда вероятность их возврата мала. Эти ложные рейтинги позволили упаковать рискованные займы как «безопасные» и включить их в пенсионные счета людей по всей стране (без их ведома).

Любые попытки манипулировать развитием экономики имеют свою цену. Нельзя просто магическим образом развернуть экономику силой воли. Существует вечный баланс: чтобы дать что-то, надо где-то отнять.

Где же этот баланс? Каковы другие последствия снижения ставок и искусственного стимулирования экономики? Когда в рынок входит больше людей, желающих купить больше товаров, рост спроса в итоге поднимает цены. Нет мгновенной реакции в ценах, но когда это происходит, люди с кредитами обнаруживают, что больше не могут позволить себе то, что ранее было доступно. В основном потому, что ценность этих кредитных денег не заработана через новые рабочие места или успешные инвестиции, а представляет собой долг, за который надо платить проценты. Кредит — это единичный избыток средств, который изначально не принадлежал им.

Поощрение расходов за счёт удешевления долга — не постоянное решение, наоборот, оно может усугубить проблему. Рост трат из-за роста долга — не признак здоровой экономики. Рост трат из-за увеличения дохода, полученного благодаря новой работе или повышению зарплаты, гораздо устойчивее и реалистичнее отражает здоровье экономики.

Экономики — это баланс. Для кейнсианцев этот баланс должен искусственно поддерживаться. На самом деле эти же усилия и создают колебания. Помимо манипулирования ставками, Федеральная резервная система также использует такие инструменты, как покупка казначейских облигаций США и ипотечных бумаг, выпуск и продажа облигаций. Все эти действия увеличивают денежную массу.

Рост процентных ставок означает, что все эти кредиты, которые ранее поощряли брать, теперь стали дороже, и риск невозврата растёт.

Другие меры, любимые кейнсианцами, — создание денег, «количественное смягчение» и государственные дотации или «стимулы».

Когда финансовые системы и бизнесы искусственно поддерживаются, их слабые места не вскрываются, и недостатки продолжают существовать. Они либо остаются незамеченными дольше, чем позволил бы свободный рынок, либо хорошо известны тем, кто управляет компанией или системой, и эти люди рады продолжать получать выгоду при поддержке государства. Это может вызвать дальнейшее негативное влияние этих недостатков на другие аспекты системы. Если фундаментальная слабость поддерживает растущий бизнес или институт, то в конечном итоге последствия будут разрушительными.

Мы видели это как в традиционной финансовой системе в 2008 году во время глобального финансового кризиса, так и в мире криптовалют в 2022 году, когда проект Luna и кредитный протокол Anchor провалились с треском (о Luna и Anchor будет упомянуто позже, после введения определённой криптовалютной терминологии).

Оба случая можно было предотвратить, но теперь они служат напоминанием, что когда деньги льются рекой, а финансовые системы под централизованным контролем и с участием людей, всё может быстро выйти из-под контроля. Эти события также наглядно показывают, что принудительные государственные регуляции мало что оправдывают. Они не защищают никого и не предотвращают катастроф.

Глобальный финансовый кризис (GFC)

Глобальный финансовый кризис 2008 года привёл к краху экономик по всему миру. Но многие утверждают, что началось всё в США с массовой выдачи кредитов частным лицам на строительство и покупку жилья.

Цены на недвижимость по всей стране росли годами, и все ожидали, что так будет продолжаться. Банки охотно выдавали ипотечные кредиты, сумма которых почти совпадала со стоимостью приобретаемой недвижимости. Они также были не прочь кредитовать заёмщиков с низкой платёжеспособностью (субстандартных заёмщиков).

Чтобы оставаться конкурентоспособными, банки стали всё смелее обращаться с ипотечными займами, позволяя брать на себя больше долгов, чем люди могли реально выплатить. Они даже начали нацеливаться на определённые социальные группы, наиболее подверженные риску невозврата кредита. Как будто этого было мало, многих убедили, что кредиты с плавающей ставкой лучше, чем с фиксированной. Это был по сути последний гвоздь в крышку гроба, гарантирующий, что эти люди не смогут вернуть долг. Кредиты с плавающей ставкой хороши, когда процентные ставки низкие или падают, так как кредит становится доступнее. Но когда ставки растут, ваш кредит дорожает.

Кредиторы выдавали займы под низкий процент, зная, что позже их можно повысить. Они также давали эти кредиты людям с фиксированным доходом. Кредиторы понимали, что займы подорожают, и заёмщики не смогут их выплатить. Зачем же они так делали? Потому что ипотечные брокеры получают деньги за выданные кредиты и не несут убытков при их невозврате.

Сами банки брали краткосрочные, даже ночные займы, чтобы выдавать ещё больше кредитов и покупать активы, которые нельзя было быстро продать. Это означало, что деньги быстро раздавались, но медленно возвращались на всех уровнях долговой пирамиды.

Следующий слой риска появился, когда банки изобрели новый финансовый инструмент — ипотечные ценные бумаги (MBS), в которых объединяли ипотеки и продавали их инвесторам. Всё было бы неплохо, если бы банки не называли их надёжными, тогда как на самом деле они такими не были. Где же были регуляторы? Кредитные рейтинговые агентства (CRA) существовали и работали, но возник огромный конфликт интересов, который серьёзно повлиял на присваиваемые ими рейтинги.

Эмитенты ценных бумаг, включая те, кто выпускал MBS, платили рейтинговым агентствам за оценку. Агентствам тоже хочется зарабатывать. Простой способ — ставить те рейтинги, которые хотят видеть эмитенты. Рейтинговое агентство получает оплату и возвратного клиента. Если вы когда-либо сомневались в эффективности регуляторов, этого примера достаточно, чтобы понять, что они не те герои, за которых себя выдают.

Проблемы усугубились, когда банки брали кредиты для покупки этих высокорискованных инвестиций. Всё стало глобальным, когда банки и инвесторы по всему миру захотели разделить прибыли. Подверженность высокорискованным облигациям распространилась на различные классы инвесторов и в итоге на пенсионные фонды тысяч ни в чём не повинных людей. Те, кто не имел отношения к жадным решениям банкиров, потеряли все свои пенсионные накопления. Банки в итоге спасло правительство. Виновные же получили многомиллионные премии. А люди, чьи сбережения исчезли? Остались ни с чем.

Если вы когда-нибудь задавались вопросом, кого защищает правительство, то точно не вас. Когда всё закончилось, по оценкам, мировой экономике был нанесён урон в 2 триллиона долларов.

Ответом правительства США на кризис стала «Американская программа восстановления и реинвестирования 2009 года» (ARRA).

ARRA был стимулирующим пакетом мер на 831 миллиард долларов. Кейнсианская экономика в действии: когда частные расходы прекращаются, государственные должны начать стимулировать экономику. Но откуда 831 миллиард? Из кармана налогоплательщиков. Государство использовало деньги, заработанные людьми, чтобы спасти банкиров, создавших финансовый коллапс, из-за которого миллионы людей по всему миру потеряли пенсии, работу и жильё.

Говорят, что глобальный финансовый кризис всё изменил и в то же время не изменил ничего. Он нанес ущерб жизням миллионов людей по всему миру, но благодаря «спасению» ничего по-настоящему не поменялось. Да, теперь они утверждают, что лучше контролируют ситуацию, но вскоре шаблон повторился: ипотечные ценные бумаги снова набирают популярность, и снова выдаются кредиты тем, кто слишком уязвим и верит, что это всё, что им нужно.

Не только сам финансовый инструмент (фиат) снова и снова подводил тех, кто обязан им пользоваться, но и банковская инфраструктура, которая его обслуживает, имеет ряд конструктивных недостатков. Они оставляют более 1 миллиарда людей «за бортом».

Обычно, если человек не может предоставить адрес или удостоверение личности государственного образца, не может внести минимальный депозит или оплатить обслуживание счёта, он не может открыть банковский счёт. Другие проблемы, такие как невозможность добраться до банка или языковые барьеры, также могут помешать открыть счёт.

Без банковского счёта человеку приходится самому хранить деньги, подвергая себя и свою семью риску грабежа. Кроме того, получить кредит, чтобы инвестировать в свои идеи или будущее, почти невозможно без официальных доказательств своего финансового положения и потенциала.

Есть ещё одна утраченная возможность для тех, кто «вне банка»: они не учатся финансовой грамотности и умению использовать деньги в будущем. Да, банковский бизнес — это «афера», но, столкнувшись с ним, можно извлечь уроки и возможности. Один из примеров — ответственное использование долга как инструмента для наращивания прибыли, которую иначе было бы невозможно получить.

Не стоит удивляться, что государственные школы не учат молодёжь, как действительно работают деньги и как заставить их работать на вас. Это отдельная, более масштабная тема. Но если говорить о финансовой осведомлённости, быть вне системы может быть меньшим из зол, но всё же серьёзно ограничивать ваш потенциал.

Существует ещё один огромный фактор, из-за которого миллионы людей не пользуются банками. Страны, где больше всего людей без банковских счетов, как правило, имеют нестабильные экономики с населением, потерявшим доверие к банковской системе и предпочитающим жить без неё. Это, на мой взгляд, самые несчастливые, но и самые перспективные люди.

Здоровый скептицизм может очень помочь оставаться бдительным и ответственным за своё будущее. Обычно те, кто разочарован в банковской системе, будут требовать лучшего, искать альтернативы и даже полностью отказываться от неё, если нужно. Эти люди сделаны из того же «теста», что и те, кто помогал Сатоси отточить биткойн и развивать криптоэкосистему в первые дни.

Недостатки традиционных финансов во всём мире способствовали поиску и разработке альтернативных финансовых систем, таких как криптовалюты, децентрализованные финансы (DeFi) и другие финтех-инновации. Их цель — преодолеть эти ограничения и предложить более доступные, эффективные и прозрачные финансовые решения.

Авторский пост защищен лицензией CC BY 4.0 .